все это - спонтанное стечение обстоятельств, шутка, которая вышла из-под контроля шутника, фокус, который пошел не по сценарию и ассистент теперь истекает кровью. валида сейчас тот самый ассистент фокусника, которого распилили пополам и теперь пытаются неловко объяснить собравшимся зрителям, что все происходит именно так, как оно задумывалось. сейчас он махнет волшебной палочкой или как это работает и тело склеится из двух обособленных половин во что-то единое, постоянное, цельное. главное ведь верить, что оно произойдет, да? надеяться хотя бы. на ночь, сидя на краю кровати, шептать. пусть оно пройдет. пусть сердце рвущееся на части успокоится, станет спокойным и крепким, как рука биту удерживающая.

пока одна ее половина поднимает бокал с чем-то фруктово-безалкогольным и пытается улыбаться посредственно не смешным шуткам очередного спонсора, вторая ее половина по залу следит за фигурой, которая препятствует объединению двух частей. статная, осанка прямая, движения выверены, как строка в конспекте. буква к букве. слово к слову. жест к жесту. плавные, не угловато-резкие, как у самой валиды. за торнтон наблюдает также как когда-то на пятом курсе, мельком. так, чтобы та ни дай бог не заметила, взгляд не поймала. не улыбнулась, как тогда через два стола в большом зале, когда азар пришлось однокурсникам объяснять, почему от обсуждения отвлеклась и в каких облаках витает без метлы.

страшно признаться себе, что время не меняет порядок вещей, но расставляет все по своим местам, ставит акценты на важном, стирая подчеркивания там, где они не нужны. страшно признать, что память-предатель помнить соглашается только хорошее, когда через несколько человек от нее черной фигурой на шахматной доске появляется мистер коэн. в руках себя держать, как отдельный вид искусства, которому игроков в квиддич обычно не учат, но говорят, что стоило бы, чтобы избежать лишних курьезных ситуаций, а в газетах их называют именно так.

«нападающий пушок пэддл разбил парламентарию лицо на открытии музея изобразительных искусств»

«вратарь сорок вывалился из ложи во время премьеры кармэн»

«загонщик холидедских гарпий избил известного банкира от переизбытка чувств от не прошедшей школьной любви»

над этим бы могли посмеяться на очередном приеме. осторожно пошутить над мистером кейном, чем он так не угодил квиддичному сообществу, что оно решило предъявить претензию прямо во время официальной части вечера. глупости. контроль над собой нитями невидимыми запястья связывает, глаза закрывает, внимание переводит. будут еще банкиры и будут другие загонщики для таких заголовков. куда важнее обсуждение предстоящего чемпионата, шансов на нем команд, здоровья чьих-то детей и домашних животных. светлая макушка мимо черных фигур также как свет от маяка по черной морской глади.  не перепутать бы этот свет с песнями сирен.

нужно время и тишина. зачем она вообще согласилась участвовать в этом всем? разговоры шумят роем мух от которых нигде не скрыться. доброжелательно надоедливые, переполненные собственным мнением с которым либо соглашаться либо топиться в осуждении.

и лучше бы утопиться. прямо в фонтане шампанского, возле которого останавливается наконец позволяя себе отпустить улыбку до момента, когда она потребуется очередному разговору, спину устало расслабить, ладонью по лицу провести, переносицу меж пальцев растирая. правильно будет пожать сейчас руку хозяину дома, похвалить угощения и сам вечер после чего сесть на метлу и отправиться ловить ветер на высокогорье, надеясь, что хоть тот охладит ей голову. правильно. полезно.

поздно.

потому что ее голос ни с чем не спутает какие бы сильно не дул ветер в уши. какой бы не была мощь разговоров толпы. как бы не путало время воспоминания. голос мэйв торнтон заевшей пластинкой говорит про вечно, а потом пропадает в брачных клятвах о долго и счастливо. он перед сном шепчет, что волосы щекочут нос и вал в какой-то из дней сбривает их под ноль, следуя не разумному, но импульсивно-эмоциональному. голос в ее памяти бьет ее по щекам звонкими пощечинами, требующими очнуться и прийти в себя. голос в реальности нацеливает на нее палочку и называет разом все три непростительных заклинания. в этой странной дуэли о которой ее не предупредили, азар опускает палочку и отказывается использовать даже простейшие защитные.

легче не становится. в отличие от авады кедавры, убивающей на месте, слова торнтон горьким послевкусием, памятью о невесомых поцелуях у виска, записками на клочках бумаги о происхождении которых спрашивали из какой они книги. ей хочется запретить себе верить в реальность этого «скучала», отказаться от него, вычеркнуть из разговора, потому что оно все меняет. на полный круг разворачивает. валида рассматривает чужой профиль. скулы, губы чуть приоткрытые. посмотри на меня. самой себе назначить смертный приговор, сдаться на волю случая. позволить себе быть в настоящем, а не дрейфовать между отрывками из прошлого в поисках спасительного света маяка.

посмотри на меня. и мэйв смотрит. смотрит также как раньше. взгляд не прочитать, даже угадать не получится. им в шторм вместе на весельных лодках пытаться выплыть.

- не нужно.

уходить? скучать? письма писать? разговаривать с ней не нужно? объясниться бы, но напряжение в висках барабанной дробью. представить любой из диалогов, которые она проигрывала в своей голове и споткнуться о полное отсутствие каких-либо мыслей или заготовленных фраз.

- я ведь тоже могла написать, так что не проси прощения.

каждый принимает собственное решение. зачастую непонятное, порой - совсем детское. иногда гордостью скованное, напоминанием сухим, что у нее вообще-то муж. а она что? девочка из школы, списывавшая зельеварение и засыпавшая, голову уложив на колени. мало ли таких?

- сложно по тебе не скучать, когда ты в каждом втором заголовке. глупо? да.

улыбка на лице скомканная, то ли радующаяся, что получается это все говорить, то ли сожалеющая. как вести себя в такой ситуации вообще не ясно - в учебниках про борьбе с темными силами такому не учат. нужно ли вести непринужденную беседу ни о чем или поддаться зудящему порыву обнять обеими руками. азар выбирает что-то между.

- как ты?

счастлива ли?